Боевой инвестиционный фонд

Недавно,просматривая журнал «Коммерсант-Деньги»,постоянным читателем которого я являюсь,наткнулся на очень интересную(на мой взгляд) статью.Как я узнал позже,VladimirXXX уже выкладывал ее на форуме,видимо даже не прочитав,и наивно думая,что она подтверждает его точку зрения о том,что «БИ-это разводилово и выкачивание бабок».На тот момент действовало указание об удалении всех его тем,и ее тоже удалили.Если вы внимательно ее прочтете,можно лишь прийти к выводу,что «Лохов хватает везде»,в том числе и в БИ.Но в целом приведу вещи,которые заинтересовали лично меня:

1.Элвис Пресли был большим популяризатором каратэ,и имел восьмой дан по нему(купленный конечно),но при этом действительно был неплохим каратистом,известен случай,когда на концерте он раскидал 3 человек,напавших на него.

2.Откуда взялась известная всем читателям Конан Дойля «Борьба Баритсу»,упоминаемая в книгах о Шерлоке Холмсе.

3.Как переводится и правильно пишется слово кара-тэ.

Сначала хотел просто дать ссылку на статью,а не выкладывать ее полностью,но с этим были некоторые проблемы.
Не ожидаю,что вы будете сидеть на форуме,и читать эту статью целиком,просто скопируйте ее себе в «Блокнот»,и почитайте на досуге.

Боевой инвестиционный фонд

Пляшущие человечки

Большую часть XIX века никому на Западе не приходило в голову, что искусству рукопашного боя следует учиться у Востока. Британские джентльмены с младых ногтей обучались боксу, во Франции процветал сават, или «французский бокс», в котором было немало жестоких приемов и смертоносных ударов ногами, кроме того, по всей Европе хватало мастеров фехтования на шпагах, са***х, штыках. В Америке же главным боевым искусством считалось умение быстро выхватить «великий уравниватель», а потому особой нужды в специальных приемах самообороны там никто не видел. О том, что жители Востока дерутся на свой манер, на Западе знали, однако большого восторга по поводу чужеземных методов боя не испытывали. Китайцы, обосновавшиеся на западе США, использовали кунг-фу в многочисленных криминальных разборках в своих чайна-таунах, но американцы только посмеивались над чудаками-иммигрантами, которые вместо настоящего ковбойского оружия в лучшем случае применяли заточенные монеты и мясницкие ножи. «Китайский бокс» можно было также увидеть в многочисленных шапито, где каждый желающий мог побороться с юрким мастером кунг-фу, однако граждане воспринимали таких мастеров как обычных акробатов и обучаться экзотическим приемам желания не выказывали. Кроме того, общины китайцев и японцев были весьма замкнутыми, и среди знатоков боевых искусств считалось непозволительным посвящать чужеземцев в древние секреты. Ситуация начала меняться в конце XIX века, когда японская культура стала более открытой для Запада. Одним из первых иностранцев, познакомившихся с японской борьбой дзю-дзюцу (джиу-джитсу), оказался президент США Улисс Грант, который побывал в 1879 году в Стране восходящего солнца с официальным дружественным визитом. Перед заокеанским гостем выступил перспективный 19-летний боец Дзигоро Кано, но президент Грант, прославившийся как полководец в ходе войны между Севером и Югом, остался безучастным к этому искусству, поскольку не мог себе представить, как его можно применить на фронте.
28 октября 1860 года в японском городе Микаго родился Дзигоро Кано — человек, который не только стал родоначальником дзюдо, но и первым начал распространять традиции восточных единоборств в странах Запада. Его примеру последовали другие мастера боевых искусств, и многим из них западный интерес к Востоку принес солидные барыши.

Между тем сам Дзигоро Кано через десять лет превратился в блестящего пропагандиста восточных единоборств и начал их продвигать на Западе. При этом Кано решил пойти своим путем, исключив из системы джиу-джитсу жестокие и опасные элементы, чреватые травмами для спортсменов. Новое искусство получило название «дзюдо», и Кано стал его первым учителем, открыв в 1882 году в Токио ныне знаменитую школу «Кодокан». За место под солнцем пришлось драться в буквальном смысле слова. В 1886 году японское правительство решило выяснить, какой из многочисленных стилей джиу-джитсу является лучшим, и объявило конкурс, победителя которого ждало государственное покровительство. Из 30 показательных боев, проведенных с представителями старых школ джиу-джитсу, ученики Кано выиграли 28, и лавры «самого японского» боевого искусства достались недавно рожденному дзюдо. Новая борьба вошла в курс подготовки японских солдат и полицейских, а сам Кано получил карт-бланш на пропаганду своего стиля по всему миру. Уже в 1889 году он ездил по Европе с лекциями и даже открыл школу дзюдо в Париже, однако привлечь внимание европейцев к своему детищу ему не удалось, и дзюдо еще лет пятнадцать оставалось там малоизвестным.Европейцы в ту пору не были склонны учиться у выходцев из экзотических стран, а потому, чтобы успешно пропагандировать восточные единоборства на Западе, нужно было самому быть европейцем. Вскоре такой европеец нашелся, и дела восточных сэнсэев быстро наладились. В 1898 году британский инженер-железнодорожник Эдвард Бартон-Райт, проработавший несколько лет в Японии, объявил о создании системы самообороны, которую без лишней скромности назвал «бартитсу», скрестив собственную фамилию со словом «джиу-джитсу». Взяв за основу джиу-джитсу и дзюдо, которому научился в школе Дзигоро Кано, Бартон-Райт добавил туда приемы бокса и савата, а также незадолго до того изобретенную в Швейцарии технику фехтования на тростях. Несмотря на обилие заявленных источников нового искусства, инструкторов для школы бартитсу Бартон-Райт выписал из Японии, и были они мастерами джиу-джитсу.

Английское общество того времени не знало ни «разгула преступности», ни «экстремальных ситуаций», а потому система самозащиты была там в принципе никому не нужна. Однако Бартон-Райт сумел сыграть на скрытом желании любого человека обладать загадочной, почти мистической силой, возвышающей его над толпой; он осознал, что продавать следует не столько сами приемы, сколько тайну, которая их окружает, и не прогадал. Бывший инженер без устали потчевал публику невероятными рассказами о своих подвигах на страницах спортивных журналов. «За время моего долгого пребывания в Португалии,— писал, к примеру, Бартон-Райт,— на меня неоднократно нападали люди, вооруженные ножом или посохом длиной в шесть футов, но всякий раз я успешно обезвреживал противника, оставаясь невредимым, хотя у меня в руках не было даже трости». Проверить, насколько эти рассказы правдивы, было невозможно, но, так или иначе, интерес к новой борьбе активно рос. С тех пор повелось, что наибольшего успеха в деле популяризации своей школы достигает тот, кто убедительнее мистифицирует публику.

Изобретатель бартитсу демонстрировал его преимущества неоднократно, умело опрокидывая борцов и силачей, что вызывало у зрителей неизменный восторг. Бартитсу быстро вошла в моду и так же быстро была забыта, после того как на ее создателя посыпались неудачи. Первая катастрофа случилась накануне возможного триумфа: Бартон-Райт был приглашен показать свое искусство перед самим принцем Уэльским, но то ли упал с велосипеда, то ли получил травму в схватке с кем-то из спарринг-партнеров и потому не смог предстать пред очи наследника престола. В другой раз Бартон-Райт опозорился перед лондонской публикой, пообещав устроить бой между своими японскими инструкторами и тремя чемпионами по джиу-джитсу, которые также приехали из Японии. Газеты не без ехидства сообщили, что «мистеру Райту пришлось предупредить зрителей накануне представления, что инструкторы не смогут появиться, поскольку одного из них сильно бросил японский борец, и он повредил плечо, а другой находится не в форме». Положение еще можно было спасти, поскольку японские чемпионы, покалечившие инструкторов бартитсу, были в прекрасной форме, но тут произошло непредвиденное. Как писала пресса, «чемпионы, которые принадлежат к классу среднего японского дворянства — древнему классу воинов, вдруг осознали, что им придется выступать перед публикой, которая платит деньги, и наотрез отказались от выступления». К тому же Бартон-Райт поссорился со своим главным инструктором Юкио Тани, который сначала ушел в цирковые борцы, а затем организовал собственную школу джиу-джитсу. Кроме того, Бартон-Райт оказался никудышным менеджером. Цены на обучение в его школе оказались столь высоки, что создатель бартитсу вскоре остался без учеников, и в 1903 году школу пришлось закрыть. Бартон-Райт прожил долгую жизнь, но умер в нищете, а борьба его имени осталась в памяти человечества только благодаря Артуру Конан Дойлю, да и то с орфографической ошибкой. В одном из рассказов писателя Шерлок Холмс объясняет Ватсону, что спасся в схватке с профессором Мориарти благодаря знанию загадочной японской борьбы «баритсу».

Несмотря на крах предприятия Бартона-Райта, слово «джиу-джитсу» осталось на слуху, и заинтригованная публика потянулась в школу Юкио Тани, а также других восточных сэнсэев, которые начали один за другим приезжать на Запад. Бартон-Райт пытался доказать публике, что бартитсу несоизмеримо эффективнее джиу-джитсу, и даже заявлял, что однажды поколотил Юкио Тани, однако его просто перестали слушать, ведь восточные учителя предлагали нечто значительно более таинственное, чем фехтование на тростях.

Некоторых восточных учителей ждал крупный успех. Так, в 1902 году директор американской Большой Северной железной дороги Грэхем Хилл пригласил в США Йосиаки Ямаситу — дзюдоиста, который обучался у Кано. Хилл нанял Ямаситу в качестве тренера для своих детей, но быстро пришел к выводу, что на тренировках дети могут покалечиться, и рассчитал японца. Однако к этому времени Ямасита уже обучал дзюдо двух влиятельных особ — жену сенатора Ли и некую мисс Уэдсворт, посещавшую клуб верховой езды, в котором состоял президент США Теодор Рузвельт. Уэдсворт рассказала президенту о своих занятиях, и тот захотел лично познакомиться с японским чудо-богатырем. Ямасита был приглашен в Белый дом, где его ожидал показательный бой с борцом Джоном Графтом, который тренировал кадетов Морской академии. На глазах у изумленного президента Ямасита трижды бросал массивного Графта на пол и в итоге так скрутил несчастного, что тот был вынужден просить о пощаде. Восхищенный Рузвельт начал сам брать уроки у Ямаситы прямо в Белом доме. В результате занятий президент заслужил ученический коричневый пояс по дзюдо, а его учитель получил выгодное место преподавателя Морской академии.

Похожую карьеру сделал мастер джиу-джитсу Агитаро Оне. В 1906 году овеянные славой Цусимы корабли японского императорского флота зашли с визитом вежливости в немецкий порт Киль. Гостей встречал лично император Вильгельм II. Кроме моряков в Германию прибыли несколько мастеров джиу-джитсу, в том числе Агитаро Оне, устроившие показательное выступление, от которого кайзер пришел в полный восторг. По распоряжению его величества японец был нанят на службу в качестве преподавателя Берлинской военной академии, после чего он долго верой и правдой служил Германии.

Успех джиу-джитсу и дзюдо на Западе в начале ХХ века отчасти объяснялся модой на все японское, которую подпитывало восхищение победой маленькой страны над казавшейся непобедимой Россией. Кроме того, европейцы привыкли придерживаться определенных правил и в спорте, и на войне. Если на ринге боксер начинал использовать пинки и подсечки, его тут же дисквалифицировали, а если в бою солдат оказывался без оружия, ему надлежало поскорее сдаться в плен. Японцы же предлагали использовать против противников приемы, которые в любом из тогдашних видов спорта сочли бы бесчестными, поэтому их действия казались современникам чудом боевой эффективности. К тому же японские мастера оттачивали свое искусство ежедневно, по многу часов, чего в ту пору не делал ни один западный спортсмен, в связи с чем уровень мастерства восточных бойцов стабильно оказывался выше того, что могли предложить европейские и американские. Тем более наивно было, глядя на искусство восточных мастеров, рассчитывать научиться «приемам», занимаясь по паре часов в неделю. Впрочем, сэнсэи обычно не спешили разъяснять европейцам, что для настоящего успеха восточным единоборствам нужно посвятить чуть ли не всю жизнь.

«Нельзя показывать неяпонцам»

Между тем Япония в первой половине ХХ века была страной, импортирующей боевые искусства (или изобретающей новые, как то было с дзюдо), хотя за границей считали, что японцы привозят с собой древние самурайские традиции, которым как минимум тысяча лет. Так, Япония позаимствовала каратэ на острове Окинава, который был населен народностью, считавшей себя близкой Китаю и относившейся к японцам как к оккупантам. В то время как японские мастера с трудом выбивались в люди в Европе и Америке, окинавские мастера с еще большим трудом пытались привить свое искусство на японских островах. Найти учеников среди патриотичных японцев окинавцам было непросто, ведь их искусство называлось «то-те», что переводится как «китайская рука». Выход нашел мастер Гичин Фунакоси, который придумал переименовать «то-тэ» в «каратэ», то есть «китайскую руку» в «пустую руку». Однако японцы все еще не спешили признавать каратэ. Когда в 1917 году Фунакоси устроил демонстрацию своего стиля в штаб-квартире союза японских боевых искусств, мэтры единоборств единодушно заключили, что каратэ — не боевое искусство, а разновидность окинавского фольклорного танца. Однако Фунакоси не сдавался и старался подогнать окинавское искусство под японский стандарт — к примеру, максимально упростил движения, чтобы каратэ включили в программу физвоспитания школьников и студентов. И все же по настоящему раскрутить каратэ Фунакоси смог только благодаря другому окинавскому мастеру — Чоки Мотобу, который с презрением отвергал любые попытки упростить древнее искусство и регулярно бил японских мастеров, используя самые жесткие удары. Мотобу был великолепным бойцом и быстро доказал, что каратэ не имеет ничего общего с хореографией, однако в организационных вопросах он был вынужден опираться на Фунакоси, который отлично знал японский язык и имел необходимые связи. Когда же в 1936 году Мотобу вернулся на Окинаву, Фунакоси оказался главным каратистом Страны восходящего солнца.Известная разновидность каратэ киокусин тоже имеет не вполне японские корни. Киокусин создал кореец Енг И Чой, который так хотел стать японцем, что даже сменил свое имя на Масутацу Ояма. Он изучил дзюдо, каратэ, европейский бокс, однако предпочел изобрести собственный стиль, основанный на исключительно жесткой технике. Дорогу в мир королей рукопашного бизнеса Ояма пробивал весьма опасным, но чрезвычайно эффектным способом. В 1950 году мастер вышел биться один на один с быком и, едва не погибнув, уложил животное ударом кулака. За свою жизнь Ояма забил голыми рукам 52 быка, причем устраивал свои «корриды» в разных странах мира при большом стечении зрителей и репортеров. Масутацу даже планировал сразиться перед кинокамерами с медведем и тигром, но, по словам самого мастера, «оказалось, что медведь и тигр стоят слишком дорого, к тому же посыпались протесты со стороны обществ охраны животных», и бои пришлось отменить. Демонстрации Оямы были столь впечатляющими, что через несколько лет после открытия первой школы по его системе уже занимались тысячи людей по всему миру.

Как бы то ни было, именно Япония превратилась в основного мирового поставщика боевых искусств, хотя японские сэнсэи были здесь не вполне добросовестны. Дело в том, что на экспорт шли только те «секреты» школ, которые вовсе не являлись секретами. Так, основатель айкидо Морихей Уэсиба, который был инструктором боевой подготовки в японской армии, вполне осознавал степень государственной важности своих наработок и прямо указывал в своем учебнике рукопашного боя: «Это руководство нельзя показывать неяпонцам». Подобные взгляды разделял и Фунакоси, который учил не всему, что знал, даже своих лучших учеников. К примеру, один из таких — Сигеро Эгами — уже после смерти сэнсэя признавался: «Я знаю, что разные ката (связки боевых движений) имеют разное назначение, но должен сознаться, что не знаю, как и почему они различаются».

Королевская битва

После второй мировой войны Япония оказалась оккупированной американцами, которые, боясь возрождения самурайского духа, на несколько лет запретили практику боевых искусств. Казалось бы, после такого поражения японская культура должна была безвозвратно выйти из моды, а традиционные единоборства были обречены на забвение, однако на деле получилось наоборот. Так, на Окинаве, где располагалась главная база американских войск, учителей боевых искусств было немногим меньше, чем во всей остальной Японии, и вскоре, несмотря на запрет, преподавание каратэ возобновилось, причем многие ученики носили форму вооруженных сил США. И все же мода на каратэ пришла в Америку через Европу.

В конце 40-х годов в Японии служил офицер американской морской пехоты Донн Дрэгер, который был влюблен в дзюдо и вообще в японскую культуру. Дрэгер состоял в переписке с французом Анри Пле, который также фанатично увлекался дзюдо и кроме того занимался рекламным бизнесом. Американец отсылал своему парижскому другу все попадавшиеся книги и киноленты, посвященные каратэ, и Пле учился новым приемам по картинкам и кадрам, добавляя что-то от себя, а что-то от савата. Сам Пле о своих занятиях вспоминал так: «Когда я в 1948 году стал пионером европейского каратэ, никто до этого не слышал такого слова. Поэтому некоторые утверждали, будто я сам все придумал и что надо говорить не ‘каратэ’, а ‘карапле’. В течение десяти лет я пытался постичь искусство каратэ без учителя». Вскоре француз обзавелся единомышленниками во многих европейских странах и начал приглашать в Европу известных учителей из Японии. Одним из первых мастеров, откликнувшихся на зов парижского энтузиаста, был Осима Цутому, которого состояние европейского каратэ повергло в состояние шока: «Больше всего меня поразило количество французских каратистов, носивших черные пояса. Их было человек 40… Я решил, что пора что-то делать, и как можно быстрее… Я выстроил их в линию и начал вызывать одного за другим на кумитэ (бой)… Одних я сразу вырубал, других выводил из равновесия. После этого мы перешли к серьезным тренировкам».

Так или иначе, благодаря упорству Пле и его навыкам в рекламном деле к началу 60-х годов каратэ стало одним из самых престижных видов спорта в Европе. Что же касается Америки, то там были свои энтузиасты, но для настоящей популярности этому спорту не хватало поддержки со стороны богатых и знаменитых. Вскоре, впрочем, американские каратисты получили помощь от человека, который был и богат, и более чем знаменит.

В 1958 году король рок-н-ролла Элвис Пресли был призван в американскую армию и отправился служить в Германию, где в то время уже работали энтузиасты каратэ, вдохновленные кипучей деятельностью Анри Пле. Элвису каратэ понравилось, и он немедленно приступил к занятиям. Из армии «король» вернулся фанатом этого искусства и где только возможно демонстрировал свою причастность к загадочному миру восточных единоборств. А на его новых друзей-каратистов пролился золотой дождь. Одному из своих учителей — Эду Паркеру — «король» подарил новый «Кадиллак», другому — Кану Ри — помимо «Кадиллака» выдал $50 тыс. на постройку нового спортивного зала, а еще оплатил дорогое лечение травмированному чемпиону по контактному каратэ Биллу Уоллесу. Каратисты тоже не оставались в долгу. Эд Паркер присвоил Пресли черный пояс, а Кан Ри возвел его в восьмой дан — уровень, до которого дотягивали редкие мастера в самой Японии. Билл Уоллес расплатился с певцом другой монетой. Однажды Уоллесу вручали диплом о присвоении очередного дана, причем вручать диплом должен был Элвис Пресли. По традиции, заведенной Эдом Паркером, каждому, кто получал такой диплом, наносили символический удар ногой в живот. Элвис ударил сильнее, чем полагалось, и попал ниже, чем рассчитывал… К счастью, чемпион сдержал свои эмоции, и певец остался невредимым.

Но главным было то, что Пресли начал пропагандировать каратэ всеми доступными ему способами. Он использовал элементы ката в фильмах, в которых снимался, и в сценических танцах, рассказывал журналистам о своем духовном преображении благодаря восточным единоборствам и даже иногда совершал каратистские подвиги, о которых потом трубили все газеты мира. Так, однажды на концерте на сцену взобрались трое пьяных субъектов, желающих то ли расцеловать Элвиса, то ли убить его. Началась суматоха, на хулиганов навалилась охрана. Когда же порядок был восстановлен, все увидели, что Пресли делает на сцене боевые па и явно готов угомонить еще с десяток злоумышленников. Газеты написали, что «король» один справился с тремя бандитами благодаря каратэ. Трое пострадавших, узнав из газет, что их уложил лично Элвис Пресли, даже подали на него в суд, но, поняв, что дело безнадежное, уже на следующий день забрали заявления. Благодаря Пресли количество поклонников каратэ в США резко выросло, а значит, выросло и благосостояние сэнсэев, несущих его в массы.

Воскресить дракона

Сила внушения, связанная с авторитетом рок-звезды, была велика, но даже она не могла сравниться с мощью кинематографа. До начала 70-х годов на Западе мало кто рассматривал Китай как страну, славную боевыми искусствами. Основным поставщиком восточного колорита оставалась Япония, постепенно входили в моду филиппинские и тайские системы, а Китай, сотрясаемый «культурной революцией», оставался загадкой, которую мало кому хотелось разгадывать. Ситуация изменилась благодаря киностудиям, расположенным в той части Китая, на которую «культурная революция» не распространялась. В начале семидесятых невероятно популярны стали малобюджетные фильмы о кунг-фу, которые снимались в Гонконге за сущие гроши. Настоящей звездой жанра стал Брюс Ли — актер и мастер боевых искусств, на которого захотели равняться тысячи поклонников от США до СССР, хотя за железный занавес фильмы с Ли попали не раньше, чем у советских граждан появились видеомагнитофоны.

Брюс Ли начинал свою карьеру в США как обычный преподаватель кунг-фу, однако быстро пошел в гору благодаря совершенству своей техники и личному обаянию. Ли мечтал об актерской карьере, но в Голливуде еще не были готовы делать кинозвезду из безвестного китайского юноши, и сниматься пришлось в Гонконге, где Брюс Ли провел детство. Не считая телесериалов, Брюс Ли появился всего в четырех фильмах, но этого оказалось достаточно, чтобы вокруг восточных единоборств вообще и самого Брюса Ли в частности возник настоящий ажиотаж.

Картины Брюса были безупречными коммерческими проектами — будучи реализованы с минимальными затратами, они приносили многомиллионную прибыль. Так, самый масштабный из своих фильмов — «Появление дракона» — Брюс Ли начал снимать, имея в распоряжении $5 тыс. Декорации делались на скорую руку из подручных материалов, а реквизит подбирался чуть ли не на помойках. Так, по фильму Брюс должен был драться с противником, вооруженным двумя разбитыми бутылками. Его партнер дубль за дублем колотил настоящие бутылки, и в итоге Брюс получил серьезную травму руки. Статистов для фильма приходилось брать прямо с улиц. В результате бродяг играли настоящие гонконгские бомжи, а проституток — настоящие проститутки, которые за участие в съемках получали свою стандартную почасовую оплату, превышавшую ставки большинства членов съемочной группы. К тому же Брюсу пришлось столкнуться с настоящим саботажем. Сценарист Майкл Аллин считал съемки дурацкой затеей и, зная, что Брюс Ли плохо выговаривает английское «r», специально написал для него максимально «рычащие» реплики. В целом фильм представляет собой откровенную кинематографическую халтуру, однако постановка боев, за которую отвечал Брюс, безупречна. Естественно, не обошлось и без мистификаций. В своих фильмах Брюс Ли демонстрировал не ту технику, которую использовал в юности, когда дрался на улицах Гонконга, а нечто более зрелищное, театрализованное.

Фильм принес актеру невероятную популярность на Западе, но насладиться триумфом он уже не успел. 20 июля 1973 года Брюс Ли скоропостижно скончался, и причина его смерти до сих пор неизвестна. Однако его фильмы сделали свое дело: период с 1973 года до начала 80-х годов дал взрывной рост численности поклонников восточных единоборств. Причем на сей раз мировая мода не обошла стороной даже Советский Союз.

В СССР развитию единоборств уделялось немалое государственное внимание, однако «восточными» они признавались со значительными оговорками. У истоков советского самбо стоял Василий Ощепков, который не просто был знаком с японскими традициями, но являлся некоторое время японским гражданином. Родился Ощепков на Сахалине, который в то время представлял собой одну большую всероссийскую каторгу — на ней отбывала срок и его мать. В 1906 году в результате Русско-японской войны юг острова отошел японцам, и осиротевший к тому времени Ощепков оказался японским подданным. Мальчик перебрался в Киото, где прибился к русской православной миссии и вскоре начал заниматься дзюдо, которому обучали в местной православной семинарии. Юный Ощепков показал себя талантливым бойцом и поступил в школу самого Дзигоро Кано, которую окончил с черным поясом и вторым даном. В 1914 году Ощепков вернулся в Россию, но по-настоящему пригодился своей стране уже после революции. Новая власть отправила его в Токио разведчиком, и он успешно справился с заданием. Вернувшись в СССР в 1926-м, Ощепков начал преподавать дзюдо в Сибирском военном округе — красноармейцам и милиционерам, а вскоре перебрался в Москву, где занялся подготовкой инструкторов по рукопашному бою — самбо — для РККА. В 1937 году Ощепков был арестован как «японский шпион» и вскоре скончался в Бутырке, однако к тому времени мастер успел подготовить первое поколение советских самбистов.

Несмотря на откровенно японские корни советской системы рукопашного боя, официально считалось, что самбо — продукт культур народов СССР. 16 ноября 1938 года комитет по делам физкультуры и спорта при СНК СССР распространил приказ «О развитии борьбы вольного стиля», в котором указывалось, что самбо сложилось «из наиболее ценных элементов национальных видов борьбы нашего необъятного Союза (Грузинской, Таджикской, Казахской, Узбекской, Киргизской, Татарской, Карачаевской) и некоторых лучших приемов из других видов борьбы». Первоначально самбо использовалось для повышения профессионального мастерства конвоиров, и первыми инструкторами-самбистами стали бойцы НКВД. Когда же ситуация в стране и мире изменилась, советские самбисты смогли быстро переучиться на дзюдоистов и уже на Олимпиаде 1960 года в Токио взяли четыре бронзовые медали. Однако о преклонении перед Востоком в том виде, в каком оно наблюдалось в Европе и США, тогда еще говорить не приходилось — советские инструкторы лишь заимствовали из Японии «некоторые лучшие приемы», не подвергая при этом чуждому культурному влиянию ни себя, ни своих учеников.

Ситуация изменилась в начале 70-х годов, когда на советские экраны вышел фильм Куросавы «Гений дзюдо», посвященный борьбе школы Дзигоро Кано против зловредных каратистов. Многие советские граждане тогда заболели Японией, а некоторые даже смогли прикоснуться к легендарному искусству. В 1970 году в Москве появилась первая школа каратэ, в которой преподавал студент МГУ и по совместительству торговый представитель японской фирмы Тецуо Сато. С середины 70-х годов секции каратэ начали появляться подобно грибам после дождя, параллельно рос и интерес к японской культуре.

Занятия каратэ в среде сотрудников советских компетентных органов негласно поощрялись, но власть не была в восторге от того, что любой гражданин теоретически мог обучиться приемам для их использования против этих самых сотрудников. Сначала она попыталась бороться с чуждым влиянием путем увещеваний, объявив в 1973 году каратэ «методом физической подготовки, не имеющим ничего общего с советской системой физвоспитания». Позже преподавать каратэ официально запретили, а с 1981 года в Уголовном кодексе РСФСР появилась статья под названием «Незаконное обучение каратэ», грозившая сроком до пяти лет с конфискацией имущества. Естественно, подпольный мастер кунг-фу или джиу-джитсу также имел все шансы сесть «за каратэ». Однако увлечение Востоком все больше овладевало массами, а с появлением первых видеомагнитофонов и кассет с фильмами Брюса Ли процесс стал практически неуправляемым. В ходе перестройки запрет на восточные единоборства был снят.

Во всем мире популярность восточных боевых искусств поддерживалась подчеркнутой таинственностью сэнсэев и откровенными киномистификациями, и СССР не стал исключением. По центральному телевидению торжественно прошел китайский сериал «Боевые искусства Шаолиня», в котором бравые буддистские монахи чуть ли не летали, после чего тысячи советских школьников бросились искать учителей хоть чего-нибудь. Интерес к восточным единоборствам в эпоху позднего СССР был не менее повальным, чем увлечение «качалками» и фильмами «с Арнольдом», и потому в последующий период чуть ли не любой отечественный бандит мог с упоением рассуждать, какая из многочисленных школ каратэ «круче». Со временем ажиотаж вокруг восточных тайн улегся, многие вчерашние почитатели каратэ и кунг-фу сменили кимоно на косоворотку и стали возрождать «исконно славянские стили». Впрочем, интерес к Востоку по-прежнему силен, поскольку ничто не придает человеку такой уверенности в себе, как честно заработанный черный пояс.

КИРИЛЛ НОВИКОВ http://www.kommersant.ru/